Иван Соколов
Рецензия на книгу Владимира Мацкевича «Введение в философию»
«Мы попадаем в то, что называют мышлением, когда мыслим сами. Чтобы нам это удалось, мы должны быть готовы учиться мыслить. Как только мы принимаемся за это учение, мы сразу понимаем, что мыслить мы не можем».
Мартин Хайдеггер[1]
Мацкевич и нейробиологи
Мышления в голове нет и не может быть. Там только рефлексия того, что происходит между субъектами в диалоге (полилоге). Этим радикальным заявлением Владимир Владимирович Мацкевич (или, как его зовут близкие соратники, ВВ) часто ошарашивает новых собеседников. «Философ… — думают они. — Ну, что с него взять…». Но вот 21 октября 2021 года ведущие ученые в сфере нейробиологии опубликовали статью, своего рода манифест, из которого следует, что, по их мнению, знания и разум не представлены в индивидуальном мозге, как до сих пор считали люди их профессии (те, кто в мейнстриме). Процесс познания на самом деле происходит в социо-когнитивных сетях сообществ знаний.
Со статьей-манифестом к мировому сообществу когнитивных нейробиологов и исследователей ИИ обратились нейробиолог Арон Барби, профессор психологии Университета Иллинойса в Урбана-Шампейн, Ричард Паттерсон, почетный профессор философии в Университете Эмори, и Стивен Сломан, профессор когнитивных, лингвистических и психологических наук в Университете Брауна, опубликовав свой «меморандум о смене курса» — “Cognitive Neuroscience Meets the Community of Knowledge”[2].
Нейробиологи фактически поставили вопрос о естественнонаучном подтверждении одного из тезисов, близкого к тому, что уже много лет отстаивает ВВ без особого отклика со стороны большинства знакомых с ним и его работами философов. И хотя в манифесте терминологически речь идет о «знаниях», «разуме» и «процессе познания», а не о «мышлении», более подробное знакомство как со взглядами нейробиологов, так и со взглядами Мацкевича не оставляет сомнения в том, что речь идет об одном и том же или, по крайней мере, чем-то очень близком по смыслу и по природе. В частности, Мацкевич утверждает, что знания — это продукт мышления, внеположенного отдельному человеку. (Другой вопрос: все ли знания — продукт мышления, в духе Мацкевича и методологов?)
К моменту публикации статьи Барби, Паттерсона и Сломана Владимир Мацкевич уже 4 месяца как был заключен в тюрьму по обвинению в «экстремизме», т.е. за общественно-политическую деятельность в Беларуси. Узнав про меморандум американских ученых, он прислал в письме на волю такой комментарий: «Не прошло и полтора века, и очевидное стало очевидным… Филологи и лингвисты поняли это давным-давно про язык, а знания и мышление базируются на языке. Но сциентистов убедило не это, им философия и спекулятивная логика — не указ. Давно замечено, что прорывы в познании мозга и высшей нервной деятельности (ВНД) происходят тогда, когда в технике, технологии и практике появляется некий аналог, на котором строят новую модель деятельности мозга и ВНД. Так веками приближались к пониманию зрительного восприятия: от сравнения с камерой-обскура, через фотографию к голографии, а затем к цифровым моделям распознавания образа. <…> Так вот, думаю, что сейчас сработал принцип распределенного реестра в технологии блокчейн. Следившие за блокчейном научники должны были сообразить. Был это инсайт или последовательное рассуждение, не так уж важно — аналогию провести нетрудно. Ну и хорошо, может быть, дальше дело пойдет быстрее»[3].
Мышление как язык
Развивая идеи своего учителя Георгия Петровича Щедровицкого[4] и практику Московского методологического кружка (ММК) в Беларуси начиная с 1994 года, Мацкевич в сотрудничестве со своими учениками и коллегами разработал оригинальный подход к изучению и практикованию мышления. Он существенно отличается как от психофизиологических теорий мышления, которые до сих пор были характерны для естественнонаучных дисциплин, так и от идей и практики ММК, на которые опирался ВВ. «Кроме […] знаний про мышление как таковое, методологи школы Г.П. Щедровицкого оставили в наследство возможности и способы практикования мышления. Например, методологический семинар, организационно-деятельностные игры (ОДИ), набор схем, категорий, представлений и идей, которые позволяют при соответствующей заботе культивировать мышление, практиковать его»[5]. В исследовании феномена мышления Владимир Мацкевич идет намного дальше своего учителя.
Мацкевич рассматривает мышление как явление, сравнимое с языком. Оно является продуктом и средством особого типа взаимодействия (коммуникации) между практикующими его людьми, но существует независимо от каждого из них в отдельности. Если описывать подход Мацкевича к мышлению совсем кратко, то оно (мышление) представляет собой взаимодействие посредством работы с абстрактными идеями в виртуальном межперсональном пространстве, которое называется идеальным планом. Идеальный план имеет определенную структуру — топику, а работа ведется в соответствии с определенными процедурами. Мысль — это идея, полагаемая (размещаемая) в идеальный план. Полагание идеи в идеальный план — это вход в процесс мышления. Работа с идеями в идеальном плане — это и есть мышление. На выходе в результате процесса мышления получается продукт: знания, установки и т.п.
Мышление мыслит посредством человека
«Введение в философию» Владимира Мацкевича — это записи 17 философских разговоров и рассуждений, как он их сам называет, на методологическом семинаре, проходившем в Минске в 2008-2009 году. Темами в этом цикле докладов были мышление и индивидуальность. Мацкевич — философ сократического типа, чей излюбленный метод сродни методу Сократа. Органичнее всего он философствует в режиме живого диалога с учениками и коллегами. Поэтому текстуальные записи его философствования в данном случае сделаны его учениками (подобно тому, как это делал Платон в случае Сократа). В ходе разговоров и рассуждений на методологическом семинаре Владимир Мацкевич постепенно подводит участников к кратко изложенному выше пониманию мышления. Каждой из тем посвящена отдельная лекция или лекции. Начав с границ знания/незнания и радикального усомнения, через парадоксальную оригинальную концепцию индивидуальности к идеальному плану, институту философии с заботой и работой и, наконец, к мышлению в институте философии.
Мышлению и необходимым для его понимания вещам была посвящена бо́льшая часть рассуждений. Для Мацкевича мышление — это исключительно работа с идеями в специфическом пространстве идей — идеальном плане. Работа никогда не в одиночку, а по необходимости в режиме диалога с Другим или полилога (групповая работа). «Мышление не есть дело одного человека. Точно так же, как, скажем, для напряжения электромагнитного поля нужно два полюса — так же и с мышлением. Минимально необходимой единицей является диалогичная пара»[6]. Как любит выражаться на семинарах и оргдеятельностных играх Мацкевич, «мыслить надо об кого-то»: я мыслю то-то и то-то об того-то и того-то. При этом философский диалог, порождающий мышление, может вестись и заочно — в том числе и с собеседниками, жившими очень давно, например, с Платоном и Аристотелем. «Радикальность такого представления о мышлении — как существующем только в пространстве идей — базируется на разотождествлении ума и мышления», говорит ВВ[7]. Ум может быть атрибутом отдельного человека, мышление — никогда. Оно существует подобно языку — порождается людьми, практикуется и развивается людьми, но никогда не принадлежит отдельному человеку и независимо от него. Г.П. Щедровицкий говорил, перефразируя Гумбольдта: «Не человек овладевает мышлением, а мышление человеком». Он говорил даже резче: «Мыслит мышление посредством человека, а не сам человек»[8].
Зачем Анаксагору Перикл
Представление Мацкевича об идеях очень сильно отличается от традиционного представления о них. Идея, как считает ВВ, возникает из коммуникации между практиком, или политиком, с одной стороны, и философом, стремящимся к границам познания, и с идеальным планом, с другой стороны. Она «возникает из зазора между значением, смыслом, содержанием термина, который используется в одном суждении как предикат, а в другом суждении — как субъект. Нарушение закона тождества при одном и том же термине указывает на наличие идеи»[9]. Идея — это то, что является общим для теоретических знаний и эмпирических представлений[10].
Любимый исторический пример Мацкевича — это взаимоотношения (дружба) между философом Анаксагором (500-428 гг. до н.э.) и правителем Афин того времени Периклом, который первым из политиков высказал идею демократии. Периклу (возможно, апокрифически) приписывается известная речь на похоронах доблестных воинов, в которой декларируются первые принципы демократии, и демократия объявляется примером и прецедентом, на основе которых должна строиться политика. Мацкевич «готов предположить, что без философа, без участия философской мысли становление Перикла как главы главного города Древней Греции не обошлось»[11]. Идея демократии родилась при взаимодействии Перикла с Анаксагором.
Уровень метода и рефлексии, говорит Мацкевич, хранится в особого рода связке практика и философа. И там есть то, что он называет идеей. У всех остальных участников института философии, категорично утверждает ВВ, идеи вообще нет. Они все работают со знаниями, а идеи есть на том разрыве, где практик сталкивается с неразрешимыми проблемами, и философ его «использует» для поиска имен и создания, присвоения неких представлений. Поэтому они должны друг друга искать, чтобы рождать идеи[12]. Вдохновленный этим примером, Владимир Мацкевич значительную часть своей жизни провел в поисках беларусского «Перикла»: переехав в 1994 году в Минск, он почти 30 лет активно участвовал в общественно-политической жизни страны и взаимодействовал со многими политиками и прочими практиками. То, что он пока не нашел своего «Перикла», это скорее проблема страны, а не философа.
Идеальный план
Еще одно ключевое понятие для философии Мацкевича — это идеальный план, пространство, куда помещаются идеи и где с ними возможна работа, т.е. мышление. В отличие, например, от Платона (вероятно, первого создателя метафизического мира идей), Мацкевич считает идеальный план виртуальным и интерсубъектным. У Платона «реальной реальностью» был именно мир идей, в то время как мир физических вещей — не более чем его отражением. У Мацкевича идеальный план — «это не метафизика, это интерсубъективное образование, которое возникает, как минимум, между двумя участниками разговора и которое позволяет выводить из этого плана, возникающего на интерсубъективных отношениях, некоторые вещи — как самостоятельно каждому из участников, так и совместно, организовывая диалог и взаимодействие. Идеальный план, в этом смысле, — это то, что делается, возникает и существует вне людей, что больше каждого конкретного человека, как в пространственном, так и во временном отношении. Идеальный план создает возможности для построения абсолютно умозрительного, виртуального, возможного мира…»[13].
Идея, воспринятая философом в результате диалога с практиком, проходит деиндивидуализацию и полагается (т.е. помещается) в идеальный план — т.е. пространство рабочего оперирования с ней — в виде «точки», лишенной конкретного содержания. Идея таким образом попадает «на вход» мышления. Здесь ее уже можно назвать не только идеей, но и мыслью. Процесс восприятия идеи Мацкевич называет идеацией. В идеации необходимы два момента: радикальное сомнение и деиндивидуализация.
«Деиндивидуализация заключается в том, что каждый из носителей того или иного знания, которое выражается в логических суждениях, со своим атрибутивно-эмпирическим комплексом, рабочими, деятельностными или игровыми установками выносит и предъявляет это свое знание. Эти знания сталкиваются <…>, а тот, кто приспособлен к восприятию идей, должен выключить свою индивидуальность, выключить индивидуальности «спорящих» и разместить эти «знания» в виде идей в пространстве идеального плана. Но для того, чтобы эту процедуру проделать, ему необходимо научиться радикальному сомнению. То есть, ему необходимо научиться особого рода отношению к знанию»[14].
Радикальное сомнение — это выход на границу знания и познания. Там обитают философы, это место, куда они стремятся. Но чтобы они туда могли выйти — нужно, чтобы их двигали идеи[15]. За радикальное сомнение казнили Сократа, который утверждал, в том числе и на суде, что «он знает, что ничего не знает». Такая позиция в античности могла расцениваться как «неуважение к богам».
Работа с идеями в идеальнои плане проходит ряд стадий. Она начинается с процесса идеации и заканчивается онтологизацией — «т.е. от того, когда идея уже схвачена и разворачивается, и до того, когда этой идее придан некий онтологический статус»[16].
Идеальный план пространственно структурирован (речь, естественно, идет о виртуальном пространстве) и имеет в себе систему мест, которая задается топикой (от слов «топ», «топос» — от греч. τόπος, т.е. «место» или «тема»).
Топов в идеальном плане может быть любое количество. В лекциях Мацкевич упоминает число 8 как минимальное. Эта часть метода еще недостаточно разработана. Находясь в тюрьме, Владимир Мацкевич работает над новой книгой, ядром которой будет «семиотическая топология». В ее обоснование, как он пишет, «приходится класть категории из разных областей: от теологии до полового отбора по Дарвину, от геометрии с ее аксиомами до поэтики»[17].
Идея в идеальном плане: тавтология и диалектика
Когда идея полагается в идеальный план и затем перемещается в процессе работы с ней по топам, эта идея должна претерпевать изменения. В неизменном виде перемещать идею из одного пространства (топа) идеального плана в другое невозможно. В этом процессе перемещения идеи встает вопрос о ее уместности в каждом из топов и, соответственно, о содержании идеи. Сама идея содержания, говорит Мацкевич, возникает только тогда в мышлении, когда либо место, куда мы располагаем идею, сопротивляется, либо идея — не влезает[18].
Идея, как считает Мацкевич, никогда не может овладеть массами, она может циркулировать и задавать функционирование только института философии или института мышления. Только там идеи живут, и там же они умирают или исчерпываются. Дальше идея превращается в знания, установки и тому подобное[19].
Если институт философии рассматривать как «черный ящик», на вход которого подается некая идея, которая начинает циркулировать, претерпевать изменения, то «выходов» из этого института философии всего два. Они могут быть обозначены по типу философствования — тавтологией и диалектикой. Это еще не конечный результат. Тавтология или диалектика — это путь, траектория того, как движется идея внутри института философии.
«Тавтология — это такой способ работы с идеями, который направлен на устранение рассогласования и разрывов в содержании смыслов субъектов и предикатов различных суждений. При тавтологии идея, возникшая как фиксация разрыва, или несовпадения, воспринимается как ответ на возможные вопросы, вызванные этой фиксацией. И ответов в тавтологии гораздо больше, чем вопросов. <…> А диалектика, наоборот, направлена на усугубление этого разрыва, этой фиксации, на стирание знаний»[20]. Если идея проходит внутри института философии по траектории тавтологии, то на выходе получается некоторая сформировавшаяся идеология, замкнутая в себе, объясняющая все через ограниченный набор понятий, конструктов и представлений[21].
Если путь идеи проходит по траектории диалектики, то продуктов может быть несколько, и главным является проблематизация. То есть, сама философия в какой-то конкретной форме (феноменология, СМД-философия или любая иная). «Через тавтологию институт философии дает обществу идеологию. А диалектика и проблематизация — это то, что он оставляет себе, что необходимо ему для поддержания самого себя в состоянии функционирования»[22].
Доска методологов
Особая разновидность института философии — это методологическое сообщество, к которому относит себя Владимир Мацкевич. Методологи культивируют жизнь идеи, пользуясь определенными визуальными символами и приспособлениями. Например, идеальный план методологи редуцируют до доски. И они крайне радикально настаивают на том, что мышление, про которое они знают и понимают, осуществляется на доске и только на доске[23]. Доска — это материальное визуализированное воплощение идеального плана (виртуального интерсубъективного пространства, в которое помещаются идеи и где они проходят все стадии эволюции, составляющие мышление, по Мацкевичу). Участники процесса мышления рисуют на доске (например, маркером) определенные, принятые в сообществе методологов значки, отображающие этапы в процессе мышления. Вот так, например, Мацкевич визуализировал на доске начало упоминавшегося выше и важнейшего для него взаимодействия между практиком и философом (например, Периклом и Анаксагором).
А вот так ВВ иллюстрирует в ходе своих философских разговоров весь путь идеи: от возникновения при взаимодействии философа с практиком к полаганию ее в идеальный план и, после прохождения ею «черного ящика» института философии, выход по траекториям тавтологии и/или диалектики в виде идеологии или философии/проблематизации. Последние такты — 4-й и 5-й — это обратное действие мышления на практика, то, как мышление практиком «овладевает» после того, как идея прошла через все стадии мышления в институте философии. Практик в итоге может прийти к новой постановке проблем и новой идеологии.
Более развернуто Мацкевич описывает эту схему так: «Функция философа не в том, чтобы сказать, что делать, а в том, чтобы удерживать идеальный план и заставлять политика самоопределяться относительно самоопределенного философа. Не давать советы и рекомендации, а вводить в ситуацию философского разговора с практиком идеальный план, чтобы практик мог с ним оперировать, что-то там делать, что-то считывать. И самоопределяться относительно самоопределения другой индивидуальности. В этом состоит задача философа. Соответственно, темой, направлением философствования, предметом выбора будет все то, что позволяет это сделать»[26]. Более афористично и с большим обобщением в устах ВВ этот процесс и миссия философа в целом описывается так: «Что делает философ в стране, где он философствует? Он порождает чувство стыда. Вообще, когда появляется философ в этой ситуации, всем, кто не самоопределен, должно быть стыдно. Если этого нет, то в стране нет философии, и можно сколько угодно резонерствовать на самые умные темы»[27].
ОДИ и главная задача методологов
Методологи практикуют мышление на доске посредством оргдеятельностных игр (ОДИ), на которые они в качестве участников приглашают практиков в той или иной сфере деятельности. Сами же, главным образом, выполняют роль игротехников — консультантов по методике игры и руководят процессом в целом (в лице, прежде всего, руководителя игры). Все участники игры погружаются в процесс коллективного мышления, следить за которым помогают схемы на доске, к которым можно апеллировать, которые можно рисовать и дорисовывать, продвигаясь к результату. Какими же бывают результаты? Если исходить из вышеизложенного подхода ВВ, то ими может быть новая постановка проблем и, возможно, новая идеология.
Практики, которые участвовали в различных оргдеятельностных играх школы Мацкевича, по-разному оценивают их полезность и свой опыт участия в них. Диапазон впечатлений очень широк: от восторженных (удалось по-настоящему понять, что происходит в нашей сфере, «открылись глаза») до скептических (мало что добавилось к тому, что и так знали) и негативных (потеря времени). Сами методологи оценивают некоторые проведенные игры как успешные, другие — как провальные. Как одна из возможных форм взаимодействия практиков с философами оргдеятельностные игры безусловно имеют хорошую перспективу (не искать же каждому «Анаксагору» своего персонального «Перикла»), хотя и требуют совершенствования. Сам Мацкевич говорит об этом такими словами: «Зачем простым людям, немыслящим, иметь дело с методологами? Именно для этого — чтобы позаимствовать у методологов хотя бы на время доску, поупражняться и помыслить. А потом либо остаться методологизированными и время от времени апеллировать к доске, либо, помыслив, вернуться к деятельности и, обогащенными и усовершенствованными, ею заниматься. Мышление — это то, что культивируется»[28].
Перед методологами Мацкевич ставит новую главную задачу. Он констатирует исчерпанность программы, которую до недавних пор реализовывали методологи — программы исследования мышления как деятельности. Мышление деятельностью не является, и, в этом смысле, мышление не воспроизводится. «То, что воспроизводится, не есть мышление. Воспроизводится деятельность. То, что воспроизводится, могло быть вчера мышлением, но, как только оно стало воспроизводиться, оно мышлением быть перестало»[29]. Исследование мышления как деятельности подобно изучению препарированных тканей живых существ. Стоящая перед методологами задача — исследовать мышление как живой процесс, научиться «схватывать» его, не препарируя.
Европейское мышление
Лекции (вернее записи философских разговоров) Мацкевича выходят далеко за пределы философского обоснования подхода к мышлению методологической школы и ее инструментов, таких как оргдеятельностные игры. ВВ поднимает и подробно обсуждает:
- проблему активности (разница между игрой и мышлением, между деятельностью и мышлением связана только с формой активности)[30];
- зтос, топос, логос и праксис философа[31];
- соотношение мышления и философствования[32]и ряд других проблем.
Мацкевич так определяет для себя главные задачи, которые стоят перед европейским мышлением: перейти от оппозиции натуралистического и деятельностного подходов к оппозиции постмодернизма и некого нового рационализма. (Говоря про новый рационализм, ВВ имеет прежде всего в виду развиваемую его школой СМД-философию.)[33] Заняться проблемами холизма и редукционизма. Именно в контекст европейского мышления, убежден ВВ, необходимо вписать беларусское мышление и найти место беларусской философии в структуре европейского мышления. Владимир Мацкевич считает уникальной европейскую цивилизацию, потому что лишь она «смогла пронести и сохранить через самые темные и мрачные времена не только тексты, не только продукты — рассуждения, сомнения, изданные произведения и т. д. «Философский цех» смог пронести через эти века идеальный план как рабочее пространство»[34]. По мнению Мацкевича, именно за счет наличия идеального плана у европейской цивилизации нет конца. Философствование в форме диалектики, результатом которого являются проблемы и продолжающаяся, незаканчивающаяся философия — есть специфическая характеристика европейской цивилизации[35].
Минская школа
Когда Владимир Мацкевич обратился к жанру «введения в философию», образцом для него, по его собственным словам, были лекции с аналогичным названием некоторых философов конца ХIХ — начала ХХ веков. Жанр введения в философию занимал особое место как в их деятельности, так и «в том интеллектуальном напряжении, которое создавалось ими накануне великих потрясений». Не они были авторами этих потрясений, но они создавали фундамент рационального отношения к ним[36]. Именно такое участие в создании рационального фундамента и вдохновляет Мацкевича. Сейчас весь мир находится в состоянии фазового перехода и в ожидании очередных великих потрясений. Некоторые страны уже испытывают их в полной мере, в других они вот-вот начнутся. От того, насколько хорош фундамент рационального отношения к неизбежным «тектоническим сдвигам» в той или иной стране или цивилизации в целом, во многом будет зависеть то, как эта страна и цивилизация пройдут через наступающие (а во многом уже наступившие) испытания.
То, как Мацкевич понимает уникальность европейской цивилизации (ее способность поддерживать продолжающуюся, незаканчивающуюся философию за счет диалектического философствования и сохраняющегося на протяжении веков идеального плана), может быть удачным ответом на главный вызов современности. Этот вызов — вопрос об идентичности, ответ на вопрос «Кто мы?», которым все больше задаются мыслящие европейцы в эпоху, которую вслед за Тойнби и особенно Хантингтоном принято характеризовать как «столкновение цивилизаций». Попытка ответа на этот вопрос, апеллирующая к традиционному христианству, не выглядит вполне убедительной. Европейский вклад в складывающуюся в муках и войнах планетарную цивилизацию не сводится к религии (христианству) и непосредственно связанными с ним особенностями европейской цивилизации. Рациональное мышление и институт философии, в котором оно практикуется и развивается на протяжении более двух тысячелетий — вот возможная уникальная основа европейской идентичности и цивилизации и обоснованная заявка на ведущую роль в цивилизации глобальной. Более обоснованная, чем лидерство в технологиях, экономике и т.п., что, в конечном счете, может быть также в большей степени следствием культивирования мышления, а не «протестантской этики» и других религиозных и исторических факторов. Кстати, религиозный взгляд на мир, популярность которого в XXI веке вновь растет, Мацкевичу отнюдь не чужд. Философ принадлежит к кальвинистской церкви и считает, что возможная новая мировая религия возникнет на стыке протестантизма и зеленого движения (но не идеологии).
Беларусь занимает в жизни и научном поиске Мацкевича не меньшее место чем мышление. Недаром слова «Думать Беларусь» были его слоганом и позывным на протяжении трех десятилетий. Деятельность Мацкевича, включая не в последнюю очередь «Введение в философию», заложила основу самобытной и одновременно вписанной в европейское мышление школы философии. У философа есть круг учеников, несколько из которых самоопределяются как методологи. Хочется пожелать, чтобы число учеников Мацкевича стало больше, а кто-то из нынешних или будущих заявил, «встав на плечи великих», что все предшествующие философы были неправы… Именно такое заявление, сделанное со всей ответственностью, по мнению ВВ, и отличает настоящего философа. Хочется видеть известной и признанной в Европе Минскую школу, оригинальные основы которой заложил Владимир Мацкевич своим «Введением в философию». Собственная философская школа значит для принадлежности Беларуси к европейской семье народов больше, чем членство в Евросоюзе и другие атрибуты политической и экономической евроинтеграции и, в конечном счете, может оказаться решающим фактором цивилизационного выбора или отбора (при складывании общепланетарной цивилизации).
Приложение
Манифест нейробиологов (краткое изложение тезисов)[37]
Авторы манифеста считают, что в их науке (нейробиологии) не было прогресса уже 50 лет по причине непонимания этой истины: «Ошибочный факт — это предположение, что человеческие знания представлены в индивидуальном мозге и передаются между людьми. Тогда как процессы познания происходят в социо-когнитивных сетях сообществ знаний. Исправлением этого ошибочного факта будет признание, что индивидуальным может быть только мозг, а разум — исключительно коллективный феномен. В силу этого, познание просто несводимо к нейробиологии. Оно распределено в физическом мире по многим умам (в том числе давно умерших людей) и бесчисленному множеству артефактов. А задача понимания сложных предметов, явлений и идей, по сути, сводится к ее передаче на «аутсорсинг» — использование опыта других людей для принятия собственных решений. Таким образом, познание — это в значительной степени групповая, а не индивидуальная деятельность. В своих рассуждениях, представлениях и принятии решений люди зависят от других. Когнитивная нейробиология не способна пролить свет на этот аспект когнитивной обработки. МРТ и прочие инструменты исследований мозга были разработаны для отслеживания активности мозга индивида. Они почти бесполезны для фиксации динамики процессов, происходящих в социо-когнитивных сетях. Задача состоит в том, чтобы научиться фиксировать появление и наличие знаний не в мозге отдельного человека, а в ходе аутсорсинга познания в социо-когнитивные сети. Стремясь к этому, нейробиологам следует обратиться к трансдисциплинарному подходу — к наукам, значительно опередившим нейробиологию в понимании процессов в сообществах знаний: социальной эпистемологии, социально-философским аспектам представления знаний в языке и т.д. Революционный поворот в понимании того, что индивидуальным может быть только мозг, а разум — исключительно коллективный феномен, кардинально изменит траекторию исследований общего (сильного) искусственного интеллекта. Его исследователям предстоит найти новые, принципиально иные архитектуры и алгоритмы, ориентированные уже не только на нейронные, а на социо-когнитивные гипер-сети. Сегодняшний мейнстрим представлений о социальных сетях разумных агентов, познание которых сосредоточено исключительно в нейронных сетях их индивидуального мозга, ошибочно».
[1] Heidegger, Martin. Was heißt Denken? München, 1952. Хайдеггер, Мартин. Что значит мыслить? Перевод с немецкого: А.С. Солодовникова. В сборнике: Хайдеггер М., Разговор на проселочной дороге. — М., 1991.
[2] Steven A. Sloman, Richard Patterson, Aron K. Barbey. Cognitive Neuroscience Meets the Community of Knowledge. Frontiers in Systems Neuroscience, 21 October 2021: https://www.frontiersin.org/articles/10.3389/fnsys.2021.675127/full (Краткое изложение тезисов статьи — см. в Приложении).
[3] Письмо Владимира Мацкевича от 11.11.2021, архив автора рецензии.
[4] Георгий Петрович Щедровицкий (1929-1994) — советский и российский философ и методолог, общественный и культурный деятель. Создатель системо-мыследеятельностной методологии (СМД-методологии), основатель и лидер Московского методологического кружка (1950-е — 1980-е гг.), идейный вдохновитель методологического движения (подробнее см.: https://www.fondgp.ru, https://ru.wikipedia.org/wiki/Щедровицкий,_Георгий_Петрович).
[5] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 417.
[6] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с.171.
[7] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с.57.
[8] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с.58.
[9] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023., с. 220.
[10] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023., с. 205.
[11] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 205-207
[12] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 200.
[13] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 106-107.
[14] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с.313.
[15] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 217.
[16] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 317.
[17] Письмо Владимира Мацкевича от 11.11.2021, архив автора рецензии.
[18] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 330.
[19] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 241.
[20] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 255.
[21] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с.262-253
[22] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 254.
[23] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 241-242.
[24] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 218.
[25] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 252.
[26] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 403.
[27] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 403.
[28] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 242.
[29] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 415-416.
[30] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 345-369.
[31] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 360-380.
[32] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 387-388.
[33] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 412.
[34] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 161-162.
[35] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с. 254-255.
[36] Владимир Мацкевич. «Введение в философию», 2023, с.16.
[37] Steven A. Sloman, Richard Patterson, Aron K. Barbey. Cognitive Neuroscience Meets the Community of Knowledge. Frontiers in Systems Neuroscience, 21 October 2021: https://www.frontiersin.org/articles/10.3389/fnsys.2021.675127/full.