ДУМАТЬ БЕЛАРУСЬ

Думать Беларусь // Журнал «Культурная политика», № 0, 1994.

— Что вы там делали на этом перекрестке?

— Мы думали туман, — ответила Ирма.

— Про туман, — поправил Виктор, — о тумане.

— Зачем это — про туман? — сказала Ирма.

— Думать — непереходный глагол, — объяснил Виктор.

— Он требует предлогов. Вы проходили непереходные глаголы?

— Это когда как, — сказала Ирма.

— Думать туман — это одно, а думать про туман — это совсем другое… и кому это нужно — думать про туман…

Вопрос, заданный Стругацкими в отрывке, который взят эпиграфом к этому тексту, имеет прямое отношение к обсуждаемой теме. Если Тютчев утверждает, что «умом Россию не понять», то главная мысль этого текста состоит в том, что глазами Беларусь не увидеть. Беларусь неразличима невооруженным глазом. Чем должен быть вооружен глаз, чтобы Беларусь стала «быть»? Что можно противопоставить очевидности? Ответ, который дает вся история европейской мысли, — очевидности противостоит умозрение. Глаз должен быть вооружен умом. Только Разум способен сотворить Беларусь. Эта страна, в отличие от России, должна быть доступна пониманию умом. В Беларусь тоже можно верить, вера позволяет сохранять память о Беларуси несколько веков отсутствия такой страны в пространстве очевидного, сохранять европейское самосознание в период господства азиатчины. Сложен переход от веры к разуму, от мечты к реализации — осуществлять такой переход нужно аккуратно, осторожно и педантично.

Реальность и действительность не совпадают между собой, не тождественны друг другу. Все действительное — разумно, все разумное — действительно. Но все реальное — практично, все практичное — реально.

Путь от мечты и фантазии к реализации лежит через действительность и разум. Чтобы нечто реализовать, нужно не только хотеть этого, но знать, «что это» и «как это делается».

ОТНОШЕНИЕ, ПРЕДСТАВЛЕНИЕ	ФАНТАЗИЯ, МЕЧТА, ВЕРА	МЫШЛЕНИЕ	ВОЛЯ, ПРАКТИКА
ОБЪЕКТ-ЭКЗЕМПЛИФИКАТ	БЕЛАРУСЬ	БЕЛАРУСЬ	БЕЛАРУСЬ
ПРЕДМЕТНОСТЬ	ОБРАЗЫ, ПЕРЕЖИВАНИЯ: Родина Мать Зорка Венера Спадчына Пагоня Славные победы доблестного беларусского оружия и т.д.	ПОНЯТИЯ: государство нация территория язык культура право хозяйство рынок	ДЕЯТЕЛЬНОСТИ: строительство оборона проектирование торговля образование производство политика управление
ПОЗИЦИИ — АВТОРСКИЕ ПРАВА, ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ	Поэты Идеологи	Те, чьей работой является мышление: философы, аналитики, политики…	Практики
РЕАЛИЗАЦИИ (Существует ли это?)	ЕСТЬ	НЕТ	НЕТ

Если перевести содержание этой таблички в простые суждения, то это может быть сформулировано так:

• Беларусь поют, славят, ругают или превозносят, рисуют или освистывают.
• Беларусь не строят, не охраняют, не возделывают, не культивируют.

Почему? Потому, что не думают. Не думают Беларусь.

Грамотные скажут: думать — непереходный глагол, думать Беларусь нельзя, можно думать про Беларусь. Но с этим грамотным суждением нельзя согласиться. Думают про Беларусь многие. Думают о том, как вывезти из страны то, что здесь дешево, и продать это там, где дорого. Думают о том, как спрятать деньги, заработанные в Беларуси, потому что вкладывать их здесь некуда, а хранить опасно. Думают о том, как бы прикинуться несчастным беларусом и «на халяву» съездить за границу, потому что на сэкономленные деньги в Беларуси можно хорошо жить. И много всяких других раздумий бывает про Беларусь. Думают даже о том, как стать президентом страны, которую не мыслят страной, а только частью другой страны. Думают о том, как избавиться от суверенитета и ответственности с ним связанной.

А нужно думать Беларусь, что она есть. Думать, как она есть, как и какой ей быть.

В Беларуси вам без всякой рефлексии любой может сказать: «мы — русские, мы — советские». Говоря про Москву и Санкт-Петербург, про Сибирь или Поволжье — без запинки произносят: у нас, наше, мы. В Беларуси везде вас встретят по русскому обычаю «хлебом-солью» — не просто подадут на беларусском рушнике «хлеб-соль», но именно с прибауткой: «по русскому обычаю».

Мы говорим — Беларусь, подразумеваем — Русь, мы говорим — Россия, подразумеваем, что Россия немыслима без Беларуси. В России так уже не говорят. Говорить А еще не значит думать А. Говорим А, а в уме Б.

Язык мой — враг мой. Беларус может говорить на русском, беларусском, польском или английском языке, но, произнося слово «Беларусь» на любом из этих языков, он может думать за этим словом Россию.

Можно говорить «Беларусь», а думать при этом что-то другое: БССР, провинция, жертва суверенитета, Белая Русь и т.д. Такое мышление (если оно мышление) — абстрактно, ошибочно и убого. Если говорить «Беларусь» и думать Беларусь, то тогда глагол «думать» становится переходным. Такое мышление конкретно, интенционально, на его основе можно строить реализации. Творческое мышление оперирует переходными глаголами.

* * *

Конфуция спросили:

— С чего надо начинать реформы?

— С исправления имен, — был ответ.

* * *

С чего Беларусь может начать «быть»? С того, что ее начнут думать. С исправления имени. Сначала одного, главного в этой стране имени собственного, потом и остальных имен собственных и нарицательных. Только так можно избавиться от разрушительного двоемыслия.

* * *

Джордж Оруэлл описал особый язык — ангсоц. Этот язык обслуживал особый способ мысли — двоемыслие. На уровне лексики двоемыслие достигается простыми перевертышами смыслов: мир — это война, свобода — это рабство и т.д. Но есть и другой, более сложный пласт семантики, где процедура вытравливания истинного значения слов затрагивает не лексику, а то, что мыслится за словами. Словам не просто приписываются те или иные смыслы, задаются трафареты и траектории употребления слов. Например, слово «свобода» должно быть оторвано в употреблении от значений, которые оно принимает, выступая прилагательным к существительным: дух, личность, совесть, человек. В ангсоце можно сказать: свободные башмаки (они не жмут), туалет свободен (не занят), я свободен (у меня есть время) — эти выражения имеют смысл и значения. Но в оруэлловском языке нельзя сказать: свободная пресса, свобода воли, гражданские свободы — эти выражения смысла и значения не имеют, или должны пониматься так: пресса, испытывающая недостаток материалов, поэтому остаются свободные (незаполненные) полосы в газетах (абсурд, но зато с допустимым смыслом). Свобода воли — это нечто вроде глубин высоты.

Двоемыслие в оруэлловской Океании вводилось как нечто переходное от мыслия к немыслию, которое выдается за мыслие. Когда немыслие достигнуто, о двоемыслии забывают. Когда вырастет поколение, которое будет употреблять прилагательное «свободный» только к башмакам и туалетам, оно без юмора и сомнения будет принимать за истинную реальность такие ситуации:

— Скажите, я имею право?..

— Имеете.

— Значит, я могу?..

— Не можете.

При этом допускать полного немыслия нельзя — прекратится всякая практическая деятельность. Мышление — опасно, вся глупость и неспособность властей становится видна, немыслие — опасно, наступает коллапс жизни и деятельности. Двоемыслие — уютно, спокойно, памяркоўна. Совсем как в Беларуси.

— Мы свободны и суверенны?

— Да.

— Почему у нас такая нищета и бардак в стране?

— Россия виновата.

— Как будем решать наши проблемы?

— Объединяться с Россией.

* * *

Думать Беларусь значит за употребляемым в речи именем иметь понятие экземплифицированного суверенного самодостаточного объекта. Беларусь есть нечто, отличное от других.

Тютчев и ему подобные не могут умом понять Россию потому, что постоянно пытаются мыслить ее как Францию, Германию или Третий Рим. Получается чепуха: Россия — не Рим, ни третий, ни первый. Вместо того, чтобы мыслить Россию как Россию (чтобы просто мыслить), они говорят: «умом Россию не понять». Так им и надо. Россия навсегда останется в Азии, будет восточной страной, т.е. страной без мышления. Страна без мышления — это очень просто: функция мышления (мышление только постольку мышление, поскольку всегда современно, т.е. своевременно и уместно) отдается узкому слою людей, называемых интеллигентами, и отчуждается от всех остальных людей.

Интеллигенты поэтому всегда иностранцы в России, диссиденты и изгои, неуместные и несвоевременные герои ненашего времени, или «лишние люди».

В Беларуси ситуация гораздо хуже. Русские интеллигенты — иностранцы в России, беларусские интеллигенты — русские. Как выражался Лесков: иностранец, он и у себя на родине — иностранец. Беларусские интеллигенты — иностранцы в квадрате.

В европейской стране каждый гражданин думает свою страну, там нет интеллигенции в российском понимании.

Есть такая мысль: может быть, беларусы впервые за несколько последних веков стали думать Беларусь, поэтому проголосовали «за своего» — за Лукашенко. Они не стали голосовать за коллаборациониста Кебича, за «интеллигентов-иностранцев» Позняка и Шушкевича. Беларусы думают, как умеют. Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет. Кто может думать лучше? Каждый может думать Беларусь, как умеет. Но думать нужно вслух. Иначе двоемыслие будет продолжаться и может перейти в полное немыслие.

Принять утверждение о том, что не каждый человек мыслит, очень трудно. Человек разумен — это аксиома. Но разумность человека не означает, что он актуально разумен в каждый момент времени. Человек разумен потенциально. Любой может мыслить и действовать разумно, может, но не каждый так действует. Машину или лошадь нельзя упрекнуть в неразумности, потому что они неразумны вообще. Только человек разумный может быть неразумным или безумным. Безумец может называть черное белым, лошади это в голову не придет, у нее и слов-то таких нет. Разумно называть вещи своими именами: черное черным, белое белым, Беларусь Беларусью, а не Россией, Белой Русью или Северо-Западным краем.

Людвиг Витгенштейн как-то анализировал фразу: «Идет дождь, но я с этим не согласен». Фраза грамматически правильна, но неразумна. Если дождь и в самом деле идет, то мое согласие на это не требуется и с моим несогласием он считаться не будет. Если идет дождь, разумно раскрыть зонт, а не ковыряться с собственным согласием или несогласием.

Некоторые беларусы утверждают: «Советский Союз распался, но я с этим не согласен».

Я понимаю, что распад Советского Союза — не дождь. Этот факт зависит от согласия или несогласия людей. Я хорошо понимаю тех, кто говорит, что распад СССР был неправильным действием, поэтому СССР или его аналог нужно восстановить. Не являясь сторонником восстановления СССР, я допускаю существование своих оппонентов и готов с ними спорить, выслушивать и анализировать аргументы «за» и «против». Но факт распада должен быть принят, иначе дискуссия невозможна. А что делать с теми, кто не признает этого факта? Мне пришлось разговаривать с интеллигентом, который живет в Советском Союзе в 1994 году. Он не признает реальным существование Республики Беларусь, для него это мираж, фантом. Я могу разговаривать с гражданином другой страны, я могу разговаривать с человеком, который считает, что моя страна должна прекратить свое существование. Но как говорить с человеком, который считает мою страну плодом моей фантазии, когда я вижу, что это его страна является вымыслом? Как разговаривать с людьми, для которых СНГ — это новое название СССР?

СНГ существует как договор нескольких государств, как НАТО, Варшавский договор или СЭВ. Высшим органом, принимающим решение, в любой стране являются ее законодательные и исполнительные государственные структуры, а межгосударственные договоры выступают только условиями принятия этих решений. Но не в Беларуси, здесь многие государственные структуры пользуются документами СНГ как руководством для себя. СНГ рассматривается как большое аморфное государство, Беларусь мыслится в нем как «союзная республика» с чуть большими полномочиями, чем БССР в составе СССР.

Давайте называть вещи своими именами. Правительство, ориентированное в принятиях своих решений на СНГ, — марионеточное правительство, преступное по отношению к своему народу (или нахлебник по отношению к русскому народу). Такое правительство не мыслит Беларусь как Беларусь — значит, не мыслит как правительство, значит, не мыслит вообще. Правительство Кебича было именно таким, немыслящим. Но кто мыслит в стране, которая три года терпит такое правительство? Кто будет гарантом того, что такого не произойдет с новым правительством?
Кто мыслит в этой стране?

Нам популярно объясняли, что развал беларусского хозяйства связан с тем, что распад СССР лишил Беларусь ресурсов. Это суждение — результат полнейшего немыслия. Беларусь лишена нефти и газа, но их у нее никогда не было. Нефть и газ поступают в Беларусь в обмен на продукты, производимые здесь за счет своих собственных ресурсов. Собственные ресурсы Беларуси (земля, интеллект, географическое положение, труд людей) используются плохо или разбазариваются.

Перефразируя Кота Матроскина, можно сказать: ресурсы у нас есть, у нас ума нету.

Австрийцы, венгры, чехи стонали в двадцатые годы о пропаже ресурсов Силезии, Боснии, Трансильвании и потере выходов к морю. Они стали использовать свои ресурсы. Они перестали мыслить Австро-Венгерскую империю, а стали думать Австрию, Венгрию и Чехословакию, и у всех нашлись свои ресурсы. Больше ума — больше ресурсов. Арабская нефть — ресурс Западной Европы, сибирские металлы — ресурс Эстонии, беларусские высокие технологии — ресурс российского ВПК, интеллектуалы, подготовленные в вузах и школах Беларуси, — ресурс Израиля и США. Ресурсы Беларуси достанутся тому, кто будет думать Беларусь в Тель-Авиве, Вашингтоне, Москве или в Минске.

* * *

Если бы Беларуси не существовало, ее следовало бы выдумать. Выдумать — глагол совершенного вида. Для того, чтобы выдумать, — нужно думать, думать то, что намерен выдумать. Только так Беларусь может начать «быть», т.е. станет существительным, а не прилагательным к некой территории. Для этого нужно, чтобы все предложения, исходящие из Беларуси, имели Беларусь подлежащим, а не дополнением или обстоятельством места, главным, а не второстепенным членом предложения.

* * *

Неокантианец Лотце сформулировал своеобразный итог европейской мысли XIX века: то, что должно быть, является основанием того, что есть. Тот, кто думает и делает Беларусь, должен основываться не на преданиях Великого княжества Литовского, статистике 1913 года или мифах про Машерова, а на том, чем Беларусь должна быть. Поскольку представления о том, чем должна быть Беларусь, — разные (суверенное и процветающее государство или сиротствующая, обделенная ресурсами провинция империи), то реализуется представление тех, кто будет думать Беларусь правильнее, реалистичнее и действительнее. Т.е. в конкуренции за определение будущего Беларуси выиграет не тот, кто громче и мелодичнее ее поет, кто говорит на более чистом языке, а тот, кто умнее, кто больше и лучше думает.